Эпоха неофанатизма

     Подруга Ленка вышла замуж… Меня мама отправляет туда только в мечтах, бабушка смотрит на правнуков в снах, я же хожу от телевизора к холодильнику и обратно. Не то, чтобы безнадёжно скучаю по боевому товарищу Ленке. Прос-то отдыхаю. Это была её идея: прожигать жизнь, используя каждую свободную минуту, копейку и постель. Теперь на-слаждается романтикой первого семейного года и жизнь не прожигает. Ну, а я ещё, пожалуй, не опомнилась. В потере.

     Зато опомнилась моя мама. Так интересно: месяц назад она считала меня малолеткой, а теперь – чуть ли не старой девой. Всего-то двадцать… А она говорит: “Вот Ленка замужем, Ирка тоже, а у Оленьки уже сыночек. А Оксана? Одна ты осталась…”. Панику разводит. Ищет комплексы, даже книжку по психологии читает. Один раз мне это всё надоело, и я заявила, что я – лесбиянка. Мама испугалась, даже расплакалась. Мне жалко стало… Поэтому про настоящую свою психиатрическую вавку – молчу.

     Всё дело в том, что я люблю одного человека… Давно, ещё со школы. Никто об этом не знает, не догадывается. Так про-ще. Я же сама смеюсь над девочками, ахающими по Леонардо ДиКаприо. Но ведь смешно: приходит из школы такая кон-фетка, вытирает ультрамодную помаду и, закатывая глаза, бежит слюнявить постер. Смешно. А что я с собой поделаю?! Только и могу, что притворяться просто любителем, а о фа-натизме – молчать. Военная тайна. У меня в комнате висит два его постера. Один – на стене. Заклеила дырки от гвоздей: там раньше полочка для цветка была. Цветок засох, полочку сняли. Мама сама мою идею поддержала: пока ремонт не сделан, дырки надобно прятать. А второй постер в шкафу ви-сит. Про него, наверное, никто и не помнит, кроме меня.

     Настя вела дневник. Не совсем дневник: там не было дат, подробностей обо всех чаепитиях и походах в кино. Иногда её просто пробивало рассказать о жизни своей, об истинных причинах и следствиях. Оправдывалась, что ли? Хотя это не моё дело. Уточню только, что тащилась она по товарищу, которого и я уважаю. У меня, кстати, дома постер его висит. Назовём его Славиком Субботиным, чтобы ни одному русско-му рокеру обидно не было. Но это не важно.

     Важно то, что молодость-глупость часто заставляет стихи писать, страдать фигнёй мечтательской и видеть в небе звёзд-ном нечто большее, чем просто звёздное небо. Мне эти сопли в сахаре нравятся, честное слово. Я их уважаю, ценю. Но прохо-дит парочка лет, и стихи уже не пишутся, мечты не мечтаются. В постели рядом с тобой храпит премилое волосатое существо, которое завтра надо разбудить на работу. С Настей так и полу-чилось: нашлось существо и в её постель, мама успокоилась. Правда, бабушка правнуков не дождалась: что-то с давлением.

     Так бы зажили хорошо и счастливо. Но вот незадача: Настин кумир куда-то пропал. Не было концертов, новых песен. Исчез, будто в монастырь ушёл или помер. Через года этак полтора Настя забеспокоилась. Просмотрела все интернет-странички, какие только нашла, поспрашивала у знакомых. Ничего.

     Настя подождала ещё полгода. Никаких новостей. Вдруг её любимый на иглу сел или ещё что случилось? Даже постеры вытащила на свет божий из нижнего ящика стола (там она их прятала, чтобы не подсматривали за счастливой семейной жизнью). Да, говорят, у каждого есть свой скелет в шкафу. Настя своего скелета вытащила и это переколбасило уже такую спокойную жизнь. Безбашенный человек! Она ушла от своего программиста. Хлюпала носом несколько ночей подряд. Не от того, что себя жалко. От стыда. От того, что столько дней и ночей провела с одним мужиком, а продолжала любить другого. И появились опять сопли в сахаре в огромных количествах, и опять мама стала читать книжку по психологии.

     Институт, экзамены, сессия. Что всегда спасает разбитое сердце? Именно они, родимые. Пятый курс: диплом, нервы. Предложили аспирантуру. Почему бы не пойти? Книжки-бумажки, круги под глазами. Аспирантка. Ура, что ли?

     Середина лета, духота. Денег у Насти нет, чтобы рвануть на моря. Да и сил нет. Встаёт в двенадцать, оставшийся день блуждает по квартире, время от времени усаживая себя за комп. Книжки-бумажки так и остались бардаком на столе. Вечером Настя идёт на променад. И звёзды светят ей красиво, и симпа-тичен ад. Как-то часа в три ночи вернулась с прогулки и собра-лась было поплакать в подушку, но уселась в шкафу, так и не повесив туда кофточку. “Во жизнь! Что я делаю?!” – это было сутью её размышлений. Она откинулась назад, но… Стенки не было, и Настя лапками кверху оказалась в темноте на полу.

     – Что это грохнулось? – спросила женщина за стеной.

     Я учла ошибки десятой страницы. Поэтому Настя – не физик и даже не программист, то есть человек очень доверчивый. Телепортация, так телепортация. Нет, конечно, она удивилась и разволновалась, даже в рукав кофточки сразу не попала и ударилась ногой об чужой шкаф.

     – Это не я, – ответил мужчина за другой стеной.  

     В комнату вошла женщина лет пятидесяти и зажгла свет.

     – Батюшки мои! Славик, тут какая-то девушка в твоём шкафу роется…

     – Да не роюсь я, – обиделась Настя. – Я вообще не знаю, как сюда попала. Где я?

     – Как это где? У нас дома! Девушка, вам бы уйти лучше.

     – Да? А как я домой попаду? Алексеевка далеко отсюда?

     – Какая такая Алексеевка? Как здесь оказались, так же и домой возвращайтесь.

     Настя посмотрела в шкаф: одежда, а на двери – нарисованная карандашом на А4 она.

     – Ой, а это же я! – показала Настя.

     – Точно, ты, – рассмотрела женщина. – Ану, подожди.

     Настя посидела минут пять в ступоре. Ей не хотелось видеть своих знакомых. Или хотелось? В последнее время она сама плохо понимала, чего хочет.

     Женщина вернулась и села на диван.

     – Моему сыну этот рисунок дала цыганка, – неуверенно начала она. – И сказала, что все беды у него из-за вас будут.

     – По-моему, я его не знаю. Я никогда здесь не была…

     – Ну, сын у меня известный. Слышала о Субботине?

     – Славик?! Конечно!!! А что с ним?!!

     – Как тебе сказать… А ты не колдунья какая-нибудь? Ты там порчу никакую не насылаешь?

     – Да нет же, я ведь… Я ведь фанатка…

     – Но, деточка, его как заколдовали…

     – Так что ж такое?!

     – Понимаешь ли, у него… Нет, как тебе сказать? Он теперь и людям показаться-то не может… Так всё нормально, даже не пьёт уже… Вот только рога у него выросли два года назад, – под конец голос у женщины сорвался и она закрыла лицо руками. Потом посмотрела на Настю. – Как ты это объяснишь? Цыганка сказала, что это – из-за тебя.

     – Так и сказала? Но я не знаю…

     – Она не знает! – крикнула женщина, чтобы было слышно в соседней комнате. – Подожди, куда ты подхватилась?

     В другой комнате в кресле сидел Субботин. Собственной персоной. С рогами. Такими, чуть закрученными на концах.

     – Я себя чувствую по-идиотски, – заявил он Насте.

     Ну, в общем, оставим их мило болтать.  Зачем слушать раз-говоры тех, кто предназначен друг для друга? С ними и так всё понятно. Нашлись – и чудненько. А рога у Славика пропали на следующее утро.

     Собственно, к чему я это всё рассказываю. Звёзды не ездят в метро. Но вдруг у любви моей светлой выросли рога, когда я… Пойду пополоскаю рот.