Только для любителей

     Роза смотрела через паутину тёмных веток на серое небо. Она думала о том, какое всё вокруг спокойное, сонное, и как ещё далеко до весны. Её мучил вопрос: заметит ли кто-нибудь, если она вдруг куда-то тихо исчезнет? Конечно, заметят. Через пару недель. Погалдят с месяц и благополучно забудут. Роза всхлипнула: жалко было себя, так часто оказывающуюся не у дел, только то и умеющую, что пытаться рассказать всем подряд, как грустно на душе. Как одиноко, тоскливо. И как хочется сделать что-то важное, чтобы Палыч удивился и зауважал, а Джош… Ну, хотя бы издеваться перестал, что ли.

     Несколько дней Роза ни с кем не разговаривала, от всех потихоньку уходила: надеялась, что хоть кто-то хватится. Но – всё вокруг такое спокойное, сонное…

     – Я повешусь

        на дубовой веточке,

        А ты думать будешь:

                                      листик.

        Так думать, конечно же,

                                      глупо,

        Но для тебя правомерно.

        Ветер меня унесет

        вместе с другими листьями.

        И ты, поумнев, поймешь,

        Как тебе не хватает меня…

  Тьфу…

        Как мне не хватает тебя.

   Вот.

     Роза продолжала смотреть на серое небо.

     Но тут появился Джош.

     – Здорово, пропажа!

     – Это я – пропажа? Это вы про меня забыли, как всегда.

     Джош хотел сказать что-то по этому поводу, но только махнул рукой: он видел, что Розочка обижается на него время от времени, но искренне не понимал, почему.

     – Ладно. Мы с Палычем к Химреактиву думаем сейчас выдвигаться. Ты как?

     – Что – как?

     – С нами?

     – Приглашаете?

     – Ну.

     – Ура.

     – Ура!!! – завопил Джош и радостно поспешил травиться. На зло green-peace’у.

     Химреактив, ребятки, – это штука просто убойная. Это как хорошая гаджа. Наша цивилизация идёт путём прогресса – природу всё больше глючит. А green-peace, как мамка, всё пытается детятю непутёвую вылечить. Ну, здоровье – это, конечно, дело нужное. Особенно чётко я это осознаю, когда вот так поглючит-поглючит, а потом ка-ак даст по мозгам (а то ещё и по печени-почкам)… Но как же без дури-то?

     Серые облака начнут мерцать свежо и пугающе, деревья вдруг настороженно заглянут прямо в душу, их чёрные ветки зацепятся за что-то тяжёлое в ней и вытащат на свет божий такие эмоции, такое живописное безобразие… Потом вдруг поймёшь, что зимняя сессия – фигня. Она ведь заставила забыть, что мир так прекрасен в своей абсурдности.

     Пять минут назад ты не замечал, что воздух морозный. Было просто холодно и неуютно. Теперь стало тепло и совершенно ясно: на дворе зима, и это – здорово. Люди? Здорово, что они есть. Обидели тебя утром? Сейчас ты всё знаешь, и тебе совсем не обидно. Ты гонишь, гонишь и не можешь остановиться, потому что смешные слова лепятся из воздуха где-то в носу и лезут в мозги, а там разрастаются в полный бред.

     – Производство такая вещь… Но диалектически оно имеет довольно глубокий прикладной смысл. Главное, нужно отдавать себе отчёт в тонком метафизическом истолковании явления как такового или как идеи, или же вещи в себе, или… Диагноза, если хотите. Трудоголическая ветвь архитипичес-кого матричного куста, в конце концов, и апофеоз экзистенциального мироощущения тушканчиков неореалистической школы, – это Джош рассказывал Розочке о важности прогресса для личностного роста.

     Палыч, как всегда, что-то дудел в трубах домов. Как всегда, на него обращали внимание только собаки и дети.

     За что бороться? Что доказывать? Где смысл? Ты понимаешь, что смысл в том, что сегодня видишь силуэты домов чётче, чем всегда. А то, что кто-то считает тебя   идиотом – так ведь какое это имеет отношение к смыслу?

     – Розочка, а ты кто? – вдруг спросил Джош и остановился.

    Розочка прошла чуть дальше и тоже остановилась.

     – Не… Не знаю… А ты сам знаешь, кто ты?

    Джош вздохнул и ответил:

     – Дурак.